Приближался канун нового столетия...
Время обладает удивительной, почти магической властью над человеком. Эта масть дат, загадочная сила времени особенно явно проступает на его рубежах. Канун события, праздника, года, а тем более века, вызывает в душах людей ожидание и волнение, так как таит в себе очертания будущего, еще не выявленные, неясные, туманные. Что принесет с собой новый день, новый век? В кануны некоторых праздников издавна было принято гадать, чтобы узнать высшую волю,— завеса времени словно приоткрывается. В канун нового века появляется множество пророков, прорицателей, толкователей...
Наступление XX века заставляло многих размышлять о будущем. Писатели-фантасты строили мрачные прогнозы. Один из них, основательно забытый теперь француз Альбер Робида опубликовал в конце века романы с собственными иллюстрациями: «Двадцатое столетие», «Электрическая жизнь», «Войны в XX веке», которые были переведены на русский язык и изданы в виде одной книги в Петербурге, в типографии братьев Пантелеевых, в 1894 году. В пародийном ключе Робида предрекал многие грядущие великие открытия и зловещие катаклизмы. Он довольно точно угадал дату русской революции и Второй мировой войны (которую у него начинают китайцы), предсказал формы правления такого рода, когда государство получает «право располагать по усмотрению жизнью граждан и устилать землю их трупами», предсказал перенаселение и загрязненность земного шара, грандиозные электрические катастрофы, когда «свободный ток» вырывается из резервуара и над Европой бушуют мощные электрические бури — нечто, напоминающее Чернобыль. Он описал пока еще не существующие противогазы, химическую артиллерию, телевидение, небоскребы... Этот провидец не очень-то верил в благотворность прогресса, в «улучшение людей и учреждений».
Другой провидец, писатель Джек Лондон, в своем романе «Железная пята» изобразил чудовищную диктатуру технократической олигархии в США XX века, диктатуру, залившую страну кровью, превратившую большую часть рабочих и фермеров в бесправных рабов. В США этого, к счастью, не произошло, но мы-то знаем о господстве «железной пяты» не понаслышке.
А в провинциальной Калуге никому не известный учитель физики Константин Циолковский задумывал полеты в космос и проектировал космические корабли. XX век действительно стал космическим, но не в тех грандиозных масштабах, о которых мечтал Циолковский.
В газетах писали о неимоверном росте городов, предстоящем в недалеком будущем, о том, что в европейских столицах, в Лондоне например, настолько увеличится количество экипажей и лошадей, что города будут завалены навозом.
Многие прогнозы кажутся теперь наивными и смешными, многие, увы, сбылись. В декабре 1900 года владелец петербургской газеты «Новое время» А. Суворин поместил в ней собственную статью с несколько язвительными рассуждениями о новом и старом, о декадентстве: «Есть ли разница между новым веком и старым?
Одиннадцатилетняя девочка, заспорив с гувернанткой, сказала ей: „Вы меня не понимаете, потому что вы 19-го века, а я 20-го". Дед сказал ей, что она не имеет понятия ни о 19-м, ни о 20-м.
„Сто лет разницы",— быстро сказала она ему и убежала.
Не сто лет разницы, но разница есть, она чувствуется всяким внимательным умом, всяким чувствующим сердцем. Явилось слово „конец века", fin de siecle...
Пока не было этой фразы, все было благополучно, все шло более или менее по-старому, в старых формах, в старых понятиях. С концом века явилось декадентство, упадок, упадок века, упадок старых идей, понятий, привычек и нарождение чего-то нового, несколько кривого, странного, смешного». Но потребность в новом неизбежна — признает публицист. «Как бы оно ни было странно, как бы ни корчило оно Фауста, Гамлета и Мефистофеля, но оно оправдывается новым веком...
Что-то сходное есть между новым веком и новой весной, и как зиме непонятна весна, так старому веку — новый!.. Новый век впереди со своими гениями, которые теперь, наверно, еще в пеленках или бегают под надзором нянь и гувернанток. Пока еще декадентство тянется. Оно не имеет ни гениев, ни творцов; в нем самое луч¬шее — предчувствие, самое худшее — бесстыдство».
Действительно, знаменитые петербургские поэты, составившие впоследствии славу Серебряного века, к началу XX столетия были еще детьми: Осипу Мандельштаму исполнилось 9 лет, Николаю Гумилеву — 14, Анне Ахматовой — 11. В конце XIX века в Петербурге родились или провели детство и юность известные ученые братья Николай и Сергей Вавиловы, генетик и физик; композитор Сергей Прокофьев, художник Павел Филонов. За год до конца века родился писатель Владимир Набоков. Все они словно торопили приход нового века своим появлением на свет. Каждый из них придавал особое значение дате своего рождения. Анна Ахматова: «Я родилась в один год со столетием взятия Бастилии, Чарли Чаплиным и Эйфелевой башней...» Осип Мандельштам:
Я рождён в ночь с второго на третье
Января в девяносто одном
Ненадёжном году, и столетья
Окружают меня огнём.
«Наступающий XX век открывается в довольно мрачной обстановке; но можно решать себя мыслями, что каждые роды сопровождаются неизбежными страданиями»,— писали в газетах.
Человеку свойственно надеяться, и ожиданием перемен к лучшему проник¬нута статья «Нового времени» под названием «1900 год», помещенная в газете 31 декабря 1900 года:
«Подобно путнику, тяжело взбиравшемуся на крутую и высокую гору, и мы с опозданием на 13 дней поднялись сегодня на вершину XIX века, чтобы сказать ему „прости"».
Автор считает XIX век веком войн — их было 80 за столетье, которое началось во вторник — день Марса. Грустно читать эти строки сегодня — с высоты всезнанья людей конца XX века, переживших чудовищные войны...
из книги "Былой Петербург. Век Модерна."
Время обладает удивительной, почти магической властью над человеком. Эта масть дат, загадочная сила времени особенно явно проступает на его рубежах. Канун события, праздника, года, а тем более века, вызывает в душах людей ожидание и волнение, так как таит в себе очертания будущего, еще не выявленные, неясные, туманные. Что принесет с собой новый день, новый век? В кануны некоторых праздников издавна было принято гадать, чтобы узнать высшую волю,— завеса времени словно приоткрывается. В канун нового века появляется множество пророков, прорицателей, толкователей...
Наступление XX века заставляло многих размышлять о будущем. Писатели-фантасты строили мрачные прогнозы. Один из них, основательно забытый теперь француз Альбер Робида опубликовал в конце века романы с собственными иллюстрациями: «Двадцатое столетие», «Электрическая жизнь», «Войны в XX веке», которые были переведены на русский язык и изданы в виде одной книги в Петербурге, в типографии братьев Пантелеевых, в 1894 году. В пародийном ключе Робида предрекал многие грядущие великие открытия и зловещие катаклизмы. Он довольно точно угадал дату русской революции и Второй мировой войны (которую у него начинают китайцы), предсказал формы правления такого рода, когда государство получает «право располагать по усмотрению жизнью граждан и устилать землю их трупами», предсказал перенаселение и загрязненность земного шара, грандиозные электрические катастрофы, когда «свободный ток» вырывается из резервуара и над Европой бушуют мощные электрические бури — нечто, напоминающее Чернобыль. Он описал пока еще не существующие противогазы, химическую артиллерию, телевидение, небоскребы... Этот провидец не очень-то верил в благотворность прогресса, в «улучшение людей и учреждений».
Другой провидец, писатель Джек Лондон, в своем романе «Железная пята» изобразил чудовищную диктатуру технократической олигархии в США XX века, диктатуру, залившую страну кровью, превратившую большую часть рабочих и фермеров в бесправных рабов. В США этого, к счастью, не произошло, но мы-то знаем о господстве «железной пяты» не понаслышке.
А в провинциальной Калуге никому не известный учитель физики Константин Циолковский задумывал полеты в космос и проектировал космические корабли. XX век действительно стал космическим, но не в тех грандиозных масштабах, о которых мечтал Циолковский.
В газетах писали о неимоверном росте городов, предстоящем в недалеком будущем, о том, что в европейских столицах, в Лондоне например, настолько увеличится количество экипажей и лошадей, что города будут завалены навозом.
Многие прогнозы кажутся теперь наивными и смешными, многие, увы, сбылись. В декабре 1900 года владелец петербургской газеты «Новое время» А. Суворин поместил в ней собственную статью с несколько язвительными рассуждениями о новом и старом, о декадентстве: «Есть ли разница между новым веком и старым?
Одиннадцатилетняя девочка, заспорив с гувернанткой, сказала ей: „Вы меня не понимаете, потому что вы 19-го века, а я 20-го". Дед сказал ей, что она не имеет понятия ни о 19-м, ни о 20-м.
„Сто лет разницы",— быстро сказала она ему и убежала.
Не сто лет разницы, но разница есть, она чувствуется всяким внимательным умом, всяким чувствующим сердцем. Явилось слово „конец века", fin de siecle...
Пока не было этой фразы, все было благополучно, все шло более или менее по-старому, в старых формах, в старых понятиях. С концом века явилось декадентство, упадок, упадок века, упадок старых идей, понятий, привычек и нарождение чего-то нового, несколько кривого, странного, смешного». Но потребность в новом неизбежна — признает публицист. «Как бы оно ни было странно, как бы ни корчило оно Фауста, Гамлета и Мефистофеля, но оно оправдывается новым веком...
Что-то сходное есть между новым веком и новой весной, и как зиме непонятна весна, так старому веку — новый!.. Новый век впереди со своими гениями, которые теперь, наверно, еще в пеленках или бегают под надзором нянь и гувернанток. Пока еще декадентство тянется. Оно не имеет ни гениев, ни творцов; в нем самое луч¬шее — предчувствие, самое худшее — бесстыдство».
Действительно, знаменитые петербургские поэты, составившие впоследствии славу Серебряного века, к началу XX столетия были еще детьми: Осипу Мандельштаму исполнилось 9 лет, Николаю Гумилеву — 14, Анне Ахматовой — 11. В конце XIX века в Петербурге родились или провели детство и юность известные ученые братья Николай и Сергей Вавиловы, генетик и физик; композитор Сергей Прокофьев, художник Павел Филонов. За год до конца века родился писатель Владимир Набоков. Все они словно торопили приход нового века своим появлением на свет. Каждый из них придавал особое значение дате своего рождения. Анна Ахматова: «Я родилась в один год со столетием взятия Бастилии, Чарли Чаплиным и Эйфелевой башней...» Осип Мандельштам:
Я рождён в ночь с второго на третье
Января в девяносто одном
Ненадёжном году, и столетья
Окружают меня огнём.
«Наступающий XX век открывается в довольно мрачной обстановке; но можно решать себя мыслями, что каждые роды сопровождаются неизбежными страданиями»,— писали в газетах.
Человеку свойственно надеяться, и ожиданием перемен к лучшему проник¬нута статья «Нового времени» под названием «1900 год», помещенная в газете 31 декабря 1900 года:
«Подобно путнику, тяжело взбиравшемуся на крутую и высокую гору, и мы с опозданием на 13 дней поднялись сегодня на вершину XIX века, чтобы сказать ему „прости"».
Автор считает XIX век веком войн — их было 80 за столетье, которое началось во вторник — день Марса. Грустно читать эти строки сегодня — с высоты всезнанья людей конца XX века, переживших чудовищные войны...
из книги "Былой Петербург. Век Модерна."
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.